Антонина Репкина
| *** из пепла возродится день и будет лист бумаги прост и бел и солнцем тонкие наполнит пальцы кисть винограда а потом как плод любви реки и леса проявится над дальним лугом туча полна тепла и солнца а потом по пыльному лучу тропинки босые капли побегут через пригорок а под кустами будут прятаться ручьи и будут жить надеждами о реках и день сгорит и белая страница – так много дыма и так мало пепла |
|
***
Молчи, подстреленный олень,
рога с травой переплетая,
и красной кровью истекая!
Храни в себе последний день.
***
Часы пробили лета полдень:
уж время созревать разлуке
и время чашу встречи полнить
и улиц загорелых руки
тянуть к истокам сентября.
***
О, небо, небо!
Ты мне будешь сниться!
Но, может быть, я насовсем заснула?
И белой простыни страницу
со мною ночь перевернула.
***
Я торопилась. Дальняя страна
меня ждала. Мой поезд был – "стрела".
Шла в даль толпа глухонемая.
Взлетел гудок. Стакан пустился в пляс.
Как бледный мим, взлетал во тьме мой плащ.
И вдруг огромный безутешный плач
настиг меня средь мчащегося леса.
И женщина, неведомая мне,
и по причине, неизвестной мне,
так плакала, припав к стене,
беду свою всем телом принимая.
Плач так звучал, внушая боль уму,
как будто это плакало железо.
Печальный поезд сострадал ему,
Колёсами, считающими слёзы.
Болтался плащ. Приплясывал стакан.
О спешка мира!
Как рвануть стоп-кран?
Плач, как палач, меня казнил стократ,
подушка сна была тверда, как плаха.
Чакона
Над злым горизонтом
горящие тучи,
людей безымянных
глухая колонна.
Шаги по граниту.
И скалы всё круче.
сухие глаза
и аккорды чаконы.
На белых руках –
неподвижное тело.
Ни слова, ни крика,
Ни вздоха, ни стона.
О, если бы буря
сейчас налетела,
она была б легче
аккордов чаконы!
Песок на зубах.
А судьба непреклонна.
***
Зачем бессмысленно помнить твоё лицо
но
сквозь пустые долины времени иду
и сильные посторонние ветры
кричат
холодные как твои глаза
в неосознанность сумрачного вечера
как тогда
и сегодня
кто-то не хочет понять
отчего осень более или менее
близка
и она хочет плакать
когда поздно всё изменить
а поезд шёл и всё как во сне
и надо забыть шум большого города
такого как тот и этот
но не такого
потому что детство ушло
и камень памятников уснул
к утру
и прошлое не так отчётливо
напоминало о себе
двое играли во взрослую игру
он решился, а она не поняла
отчаяние
опустошённость долгого взгляда
и прошедшие мгновения снова
устало сменяют друг друга
и надо увидеть тебя
Из венка сонетов
(1 стих: ключ)
Любовь моя, отрада и тоска:
девчонка безотчётная, шальная,
зовущая к себе издалека
рискованная женщина земная,
и отголосок жизней тех,
кто не допел, не допил, не доверил,
весь мир прошёл, но сердца не измерил,
перемежая плачем дерзкий стих –
парит над всей земною суетой
и, подружась с великой простотой,
парит в высоком выдуманном мире,
живя в насквозь прокуренной квартире.
Любовь идёт по жизни, как по полю,
В который раз испытывая волю.
***
Холодно?
Придумай стены,
печку,
выдумай полено.
Голодно?
Придумай хлеб.
Свечку,
Иней на стекле.
Вот твой дом,
Где тишина
В звуках всех отражена.
Грустно?
Что ж, придумай дверь,
стук,
чуть слышный из-за вьюги.
И её в снегу,
и руки
осторожно отогрей.
Зацелуй.
Придумай полночь,
догорание свечи…
А меня тому несчастью
не учи.
***
Любовь моя, отрада и тоска!
В который раз испытывая волю,
зову тебя к себе издалека,
не предлагая ласковую долю.
Ясна лишь мне, хоть каждому видна,
моя святая вера в непобеду:
ища пути по собственному следу
ты сызнова останешься одна.
Но, слава богу, ты на свете есть!
И мне твоих чудес не перечесть,
не исчерпать тебя и не избыть,
не зачеркнуть тебя, не позабыть.
Умру пускай – была б любовь жива,
как небо, ветер, сумерки, трава.
***
Огни потушены, и ёлка успокоилась.
Но где-то, в чуть зелёных снах,
она вдруг снова маленькая, в поле,
и мать её качает на руках.
А сон дрожит и так проснуться хочет,
что пальчики становятся длинней,
и всё торопятся, чтоб до исхода ночи
висков коснуться матери своей.
Чтобы успеть вдохнуть прохладу плеч
и тихий стон сквозь сон…
Чтоб каждым пальчиком коснуться каждой боли,
чтобы принять в себя её года…
Но вот проснулась канитель, забеспокоились
шары, сосульки, лампы в проводах
И сон зевнул. В глазах со сна всё кружится.
Но через миг - он снова озорной.
А ёлке бы не опоздать на службу:
нести весь день беспечный выходной.
И сохранять в своих ветвях шары,
осколки света, смеха и игры…
И каждым вздохом ощущать прикосновенье
Печальных глаз того остатка сна,
в котором не хватило лишь мгновенья,
чтобы коснуться милого лица.
***
Всё мимо, мимо, мимо
тебя иду,
а позади, как струи дыма,
пути в беду.
А впереди – всё, что любила –
опять светло.
Как стороной не обходила –
опять светло!
Ужели это разлученье:
я – здесь, ты – там?
И снова придавать значенье
пустым словам?
Живу вдали твоей печали,
а всё ж – вблизи.
Нас только ветры разлучали,
ты их спроси
о том, как я вчера напрасно,
сильна давно…
… а небо к плачу снова красно,
красным–красно.
***
Весь мир вдруг оказывается
как бы единым пьедесталом,
на котором воздвигается
зловещее отсутствие разыскиваемого.