Анатолий Литманович
1 Поэзии мало. В обыденной жизни поэзии мало, Хотя не однажды она нас вела и спасала. Поэзии мало, а много – ненужного смысла: все больше царят в головах семизначные числа. Палитра смешалась, но вышел не серый, а красный… Как было прекрасно, когда мы бывали несчастны, когда мы, помимо желанья, нуждались друг в друге, и все расстоянья в пружину сжимались, упруги. |
2
Поэзии - мало.
Одной лишь поэзии - мало.
И надобно что-то чтоб с ней
по соседству витало,
чтоб мы этот факт осознали
и трезво и строго;
чтоб стало понятно,
что в жизни Поэзии
много.
3
Да, все-таки много!
В обыденной жизни Поэзии много.
Порою она неказиста
и даже убога,
но все же она украшает…
Ах, нет – устрашает,
верней – угрожает
всему, что нам в жизни мешает,
и тем превращает
любое движение в чудо –
от взмаха ресниц
до мытья недобитой посуды,–
и тем объясняет,
что все это - только начало,
и чтоб осознать это чудо –
Поэзии мало…
***
Я вам напишу из далекой страны
письмо на красивой бумаге
о том, что вы мне, как и прежде нужны, –
но сдержанным буду весьма,
и буду стараться ловить
налету
соленые капельки влаги,
чтоб вам не увидеть того, что стоит
за вялой бравадой письма.
***
Не на призрачных крыльях в туманную даль
меня вольные ветры несли –
зауряднейший "Боинг" с эмблемой Эль-Аль
в направленье конкретной Земли.
И, когда я на трап вышел, как на крыльцо
ясным утром обычного дня,
волны пряного воздуха – прямо в лицо –
опьянить не сумели меня.
И не то, чтобы был к этой Встрече готов,
или некой Идеей влеком –
просто тихо вошел через двадцать веков
в ненадолго покинутый дом
Посвящение….
И прах его давно истлел,
А Дух – не улетел.
Он расставаться не хотел,
Остаться – не хотел.
Но выбросьте из головы,
Забудьте,
бросьте Вы! –
Он не вернется к нам – увы –
И не уйдет – увы!
Он повседневной суете
Определил предел.
И он – среди живущих тел
и вне текущих дел.
Он погубить нас не мечтал,
Спасти нас – не желал.
Но уходить от нас – не стал,
и с нами жить – не стал.
Его уже не повстречать,
Уже – не отдалить.
И не ему за нас решать –
Нам за него не жить.
***
Виталию Корзинову
Сорок лет -как сорок конфет.
Развернул, проглотил - и нет!
Лишь обертки - бумажки пустые…
Или нет - как сорок котлет.
Но и их прожевал - и нет.
Грязной грудой тарелки застыли.
А пройдет еще один год -
вкусный жареный антрекот,
или с плесенью бутерброд,
или травки для нас накосят -
ешь один!
Мы еще молоды.
Нам пока еще - до еды,
нам не все еще - до (зве)зды,
половинку у нас не просят.
Недоеденных (этих лет)
сколько было - конфет, котлет,
недокуренных сигарет,
недопитых и недобитых,
сколько - Господи !! - было их :
Вот один - недописанный стих.
Вот другой - недолеченный псих…
Сколько их впереди таких -
Недоначатых, Недопрожитых…
***
Диночке Штивельман
И холод, и сырость.
Природа – на грани позора.
И грязь, и разор –
Очевидно, не случай – а участь.
И вялая роза упала из лапы Азора,
И, как ни крути, перевертыш уже не получишь.
А роза упала…
А дождик, противный и меткий,
Бьет, как по мишени,
По утренней свежей мигрени.
И в листьях дрожат от стыда, словно голые,
Ветки,
Как будто стесняясь рожденных от ветра движений.
И вроде бы так –
Календарь согласован с погодой.
И вроде бы все по сезону,
Все так, как и надо.
И все-таки роза…
Из чуждого времени года
Растоптанный стебель –
Дитя неразумного сада…
***
В.Л.
Антиэпиграф: …И я спросил его: это – кровь?
Чернила – ответил он…
А. Галич
Это я вчера у Шхемских ворот
Был арабской пулей убит.
Это кровь моя по камням течет,
Под безумным солнцем кипит.
Вам не смыть ее никакой слюной
До конца ваших грязных дней.
Вы под вашим сговором с Сатаной
Подписались кровью моей.
Вас теперь никогда не оставит страх:
Ваш партнер достаточно строг.
Вы нарушили правила. Дело – швах,
Он припомнит вам сей подлог.
И не сможете спрятаться вы тогда
За стеной из красивых фраз,
И ему вы заплатите, Господа.
Вы сполна заплатите, Господа.
Вы за все заплатите, Господа! –
Подороже, чем в этот раз.
… Алилуйя, алилуйя, алилуйя – потом…
Май 1994 - 1998
НА СМЕРТЬ БУДИЛЬНИКА
Часы разобрали
до самой последней детали,
до малого винтика,
до положения риз.
Бессмысленно…
Впрочем,
глупей то, что в доме держали
давно отказавший,
уставший служить
механизм.
***
Ничего не потерялось
В суете текущих дней.
Это - только лишь усталость,
Ты всегда справлялся с ней.
Ничего не утонуло
В глубине прошедших лет -
Просто быстро промелькнуло.
Просто - не было и нет.
Потому - живи беспечно:
Ничего не унесут
В предначертанную Вечность
Пять оставшихся минут.
Я ТЕБЯ НЕ ПОНИМАЮ *
В последний путь собрался Кенгуру .
С утра забыты праздники и будни –
Он уж не тот, что был он поутру,
Тем более – не тот, что пополудни.
Забыты все счастливые года.
Зачеркнуты печальные страницы.
Он более не будет никогда
Ни умываться, ни, тем паче, бриться.
Он в тихих будет обитать садах,
Где сумчатые стаями кружатся.
Ни с кем не станет, позабыв про страх,
Делиться, а тем боле - размножаться.
Лишь изредка напомнит о себе
Земная жизнь, прорвашись из тумана,
И в горьких размышленьях о судьбе
Он будет тихо шарить по карману.
И вспоминать свой ПРЕДпоследний путь,
И грезить вновь счастливою судьбою…
И встретится с ним там когда-нибудь,
Кто по миру пустил его с сумою,
И спросит, вероятно, " Как дела?"
(Ответа ждать, как водится, не станет.)
И Кенгуру закусит удила,
Возьмет аллюр – и скроется в тумане…
____________________________________________________
* перевод слова "кенгуру" с языка австралийских аборигенов
***
Муза в уборе весны постучалась к поэту,
Сумраком ночи покрыта…
А. Блок
Совсем не так, торжественно и чинно,
Ко мне заходит муза, –
в межсезонье.
А иногда – в разгар зимы. И летом –
случается…
И осенью – бывает…
Но никогда – весною. Никогда…
И беспардонно (да и беспричинно)
приходит, как матерый беспризорник,
в заношенное рубище одета,
и дверь бесцеремонно открывает,
без стука.
А уходит - навсегда.
***
Себе к 40-летию
Не к Датам ползем и не к Вехам,
а к неким известным местам,
и возраст – уже не помеха
признанию в том, что устал.
И чувствует грузное тело
что дело – все дальше к концу,
и легче душе, что болела,
но хуже спине и крестцу.
***
Отчего-то – внезапно, без всяких причин,
Так писать захотелось!..
Отлетела изрядная часть моей Вечной Души,
Полетала, с высот посмотрела на грешное тело,
И, брезгливо поморщась, ему приказала:
– Пиши!
И взялось мое грешное тело за темное дело,
Руки танец шаманский пошли над бумагой плясать.
И Душа высоко поднялась,
И, остыв, затвердела,
И упала, и – вдребезги, в пыль,
И уже не собрать…
***
Красок смешенье,
свечение осени,
небо и мы…
Что же Вам надо?
Чего же Вы просите?
Ждете Зимы?
Как Вам помочь
разрешиться от бремени?
Что Вам сказать?
Грустными стали
совсем не ко времени
Ваши глаза.
Что же, мой друг,
против жизни восстали Вы,
спорите с ней?
Не по своей же вине
опоздали Вы,
не по моей.
Что же – бежать,
задыхаясь над шпалами,
поезду вслед?
Касса открыта, –
пройдите.
Пожалуйста,
сдайте билет…
Я Вас люблю!
Остальное…
Да бросьте вы
горестям счет…
Я вас люблю –
так чего же Вы просите?
Что ж Вам еще?..
***
Клетки наших желаний – тесны.
Птицы наших надежд – подневольны.
Для сердец с затаившейся болью
потепление – признак весны.
За мгновение, данное нам,
понимаем: кончается вечность,
и приходим в итоге конечном
к тем, остывшим уже, очагам,
где пьянит нас и греет порой
наш холодный и трезвый рассудок.
Мрачно шутим: мол, нам не до шуток,
мы так заняты глупой игрой –
все на головы ставим слова,
ставим опыты, ставим вопросы.
Все так странно у нас, так непросто –
просто кругом идет голова.
Вот бы нам себя так приучить –
может, этим хоть что-то исправим? –
выполнять исключенья из правил,
а о правилах – просто забыть.
Это – нить сквозь тревогу и мрак
прямо к выходу из лабиринта,
где возможен невиданный синтез
Мира, Правды, Любви и Добра.
…Ну а нам – все б трезвонить с утра
в Службу Справок Собрания Судеб:
Что нам делать?
и что с нами будет?
Может, нам собираться пора?
Все морщинки собрав на лице
в ожидании добрых советов,
слышим вечное "ждите ответа"
и коротенький зуммер в конце.
***
Всем нам
Растаял снег.
Растаял – снег?
Рассыпан смех.
Расстались двое.
Забыть – не грех.
Не вспомнить – грех.
И сожалеть
о том не стоит.
Растерян стих.
Утерян страх.
Утрачен стыд.
А совесть – в прошлом.
Осколки
битого добра
тебе
впиваются в подошвы.
Идешь,
по-прежнему, вперед.
С лица
не снять гримасу боли.
А сердце
иногда замрет…
Уж лучше б
разорвалось, что ли?..
Растаял? - Снег…
УРОК АРИФМЕТИКИ
Как мальчишка, считаю столбы,
И за сколько секунд километр.
Получается: за три минуты
Километра четыре – долой.
Значит, цифру на каждом столбе
Должен я поделить на четыре,
Что получится – на три умножить .
Вот минуты до встречи с тобой.
Арифметикой этой измучен
За какой-нибудь час опозданья,
В отупении, до исступленья
Все столбы и минуты считал,
И навязчивой этой идее
Я уже лишь за то благодарен,
Что хотя бы на час – но поверил,
Что всего лишь на час опоздал.
ЗИМНИЙ ЭТЮД
Уходящий поезд -
камень, брошенный в бесконечность,
от которого расходятся
медленными вихрями ночной метели
невозвратимые круги времени.
Как вернуть камень,
упавший на дно бесконечности?
На поверхности уже нет кругов.
Значит – время кончилось?
***
Как в сереньких и пошленьких стишках
со вздохами и всяческими "ах!",
нахмурилось,
и прослезилось даже.
Хотя, не сразу, нет -в тот самый день
под солнцем все отбрасывало тень -
наутро обнаружилась пропажа.
Все стало пусто, сыро и темно,
и серый дождь с утра шуршал в окно
до смутного неясного заката.
Я все смотрел и силился понять,
тебя ли в этом стоит обвинять,
или Природа в чем-то виновата…
НОЧНОЙ ЭТЮД С ДОЖДЕМ
…лупите каплями дождей
по площадям и поднебесью!
И, поминая всех чертей -
и Пекла, и его предместий -
пусть в гневе нимб ломает Бог.
Легко, светло и вдохновенно
смывайте пыль земных дорог
и звезды – пыль дорог вселенной…
***
Как пресс-папье в век шариковых ручек
молчание хранящий телефон.
***
Что ж мы такое сквозь зубы цедили -
так, что и зубы не уберегли?...
***
Опознанный летающий объект:
конкретный курс и высота полета.
Каких-нибудь полпачки сигарет,
пока ты – пленник в чреве самолета.
Каких-нибудь несчастных три часа –
а целый век не заглянуть в глаза.
Вонзаешься в синеющие дали –
как будто Богу затянуться дали
серебряной сигарой в небесах.
Он выкурил ее, не дернув глазом,
в одну затяжку –
и исчезла разом,
растаяла буквально на глазах.
***
Как медленно с утра тянулось время –
минуты, превращенные в часы.
А мне б сейчас не с этими, а с теми,
на лайнере, вдоль взлетной полосы…
На лайнере, врезающемся в небо.
На лайнере, растаявшем вдали,
где в самый раз сейчас растаять мне бы.
О, Небо!
Мне - подальше от земли!
УРОК АРИФМЕТИКИ
Умножаем количество мук
На количество глаз и количество рук –
Получаем произведение (жуткое!) –
на душу населения,
Неделимое нацело ни на кого,
кроме себя самого…
30.06.90
БОТАНИЧЕСКИЙ САД, ТБИЛИСИ
…и самосожженьем часов на костре
закончился этот пикник
и времени больше не стало
и птица упала, и ветер затих,
и солнце осталось в зените…
30.06.90
***
Ах, жизнь моя! На подводных крыльях
Камней подводных не обойти.
Ценою собственных же усилий
Они разбросаны на пути.
Их из-за пазухи вынимая,
Себе же под ноги – вновь и вновь,
Притом отчетливо понимая,
Что налетишь – разобьешься в кровь.
Не над волнами б – над облаками!..
Да только – право, хоть не гляди –
Как камни крылья пообломали!
(И сколько их еще впереди!)
Никто не ждет уже на причале,
Ушли в печали, устали ждать.
А как готовились, как встречали!
Что ж, время – камушки собирать…
22.07.90
***
Не рой себе яму - другой в нее попадет...
Ах, как мы стараемся, яму копая -
кому?
И как удивляемся, руки и ноги ломая!
Не подозреваем о том, что копаем,
копая,
и- вдруг- прозреваем в процессе паденья во тьму.
И- вдруг- замечаем, очнувшись от боли и мук,
что кто-то лежит там уже, переломанный, мучась.
И - вдруг - понимаем:
Его незавидная участь –
деяние этих вот вдрызг переломанных рук.
И я виноват - кто и что бы мне ни говорил,
и жаждет душа очищенья,
но - нет - не отмщенья...
Не ведаю, что я творю,
ибо нет мне прощенья.
Простите меня!
Ибо ведал я, что я творил...
8.04.98
***
И ветви кактуса качались на ветру.
Возможно, это – ветер ностальгии.
А может, – просто встал не с той ноги я
(а встану с "той" – и тотчас же умру).
А ветви кактуса на фоне облаков
Таинственны, изящны и нелепы
Как будто вышли из фамильных склепов
Живыми через множество веков...
сентябрь 1992
***
Мы ходили-ходили – и выходили.
Мы "тик-так" стучали – и выстучали.
Так и выковали и выкуковали
тихо маятником помахивая
и отряхивая с себя
суетливых секунд кружение
хлопотливых минут движение
и неспешных часов течение
и застывшее отражение
неподвижного каждого дня.
Так и тикали, и тик-такали,
Куковали, не зная устали.
Не заметили только, как
мимо нас
пролетели годы,
мимо нас промелькнули годы;
за окошком сверкали годы,
словно молнии – только так.
………………….
Мы кукуем-кукуем – и выкукуем.
Вот мы ходим-ходим – и выходим.
Мы "тик-так" стучим – и достукаемся,
и начнем, наконец, считать.
А поскольку мы заводные,
мы отмахиваемся маятником –
вспышки лет отразить пытаемся,
а они лишь в нас отражаются,
и сверкают, сверкают
вновь …
Вот и маятник – все размашистей,
но при том - тяжелее, медленнее.
Зубья крошатся, рвутся пружины…
Стрелки, стрелки!..
Вы-то - куда?!
* * *
Это тебе, Юрочка, потому что все так и было…
…К утру слова опухали, становились вязкими и с трудом вываливались изо рта с глухими шлепками - словно увядшие картофелины об асфальт.
И неудивительно: всю ночь они бодрствовали и, наверное, выполняли какую-то очень важную и, вероятно, им лишь одним досконально известную и понятную миссию.
Но при этом все они были очень разные, совершенно непохожие друг на друга – и вели себя также по-разному:
одни стремительно мчались вслед за своими собратьями, пытаясь их догнать ( и часто им это удавалось);
другие же летели друг другу навстречу, иногда сталкиваясь и производя неожиданный сияющий фейерверк, а иногда останавливались за секунду до столкновения, некоторое время изучали друг друга, и тихо уходили куда-то, в обнимку или под руку… ;
были и такие, которые хаотически метались в гигантском пространстве Разговора, пытаясь подыскать для себя подходящее место, чтобы остановиться – и многие находили…;
а некоторые - как метеоры - проносились стремительно, оставляя короткий, ярко светящийся, одинокий след – тоже на какие-то краткие мгновения, которые вместе сливались в одно долгое Мгновение, мягко сияющее бесконечным теплым светом –
светом приходящего Дня, наполняющего постепенно волшебными красками Небо над Иудейской Пустыней.
Только бы никогда не закончился этот
стремительный Рассвет!